* * *

* * *
На железной кровати урод
Бессловесным заходится криком.
По ночам раздирается рот
В просветленье больном, безъязыком.

Жизнь страшна, как московский вокзал,
И безвкусна, как миска попкорна,
И она, мне Херсонский сказал,
Выносима, пока иллюзорна.

А уроду не надо огня
В его здравохранительной клети,
Чтобы ясно увидеть себя
В беспощадном, но истинном свете.